У небольших периферийных стран есть не так много способов заявить о себе остальному человечеству. Самый простой из них – пережить какую-нибудь яркую и необычную диктатуру. Кто бы знал про Сингапур, если бы не Ли Куан Ю, про Чили без Пиночета или про Камбоджу без Пол Пота? По справедливости в этом же ряду должна стоять Бирма и ее многолетний правитель генерал Не Вин, чей причудливый режим может претендовать на звание самой ленивой диктатуры ХХ века. Но ее пока там нет, потому что настоящая лень не знает исключений и гасит все, даже обычное для диктаторов стремление к мировой славе.

Хотя через Юго-Восточную Азию проходил один из главных фронтов холодной войны, найти внятное описание того, как жилось в эту эпоху в Бирме, очень непросто. Вышедшая недавно книга Роберта Тейлора «Генерал Не Вин» – это чуть ли не единственное подробное описание истории Бирмы между 1940-ми и 1990-ми годами, основанное на фактах и документах, а не на слухах и мифах, которые в изобилии производят апологеты и ненавистники генерала Не Вина из бирманской диаспоры. 

Известно, что генерал Не Вин, правивший Бирмой с 1962 по 1988 год, вел страну бирманским путем к социализму. Это словосочетание сразу вызывает в воображении картины в стиле Северной Кореи с марширующими азиатами в одинаковых робах, тотальным дефицитом всего и кровавыми массовыми репрессиями. Развенчанию таких стереотипных ассоциаций как раз и посвящена большая часть книги Роберта Тейлора. 

Бирманский социализм если и отличался каким-то видом радикализма и тоталитарности, так это радикальной и тотальной ленью. Малообразованный выходец из провинции, Не Вин смог выбиться в генералы и главнокомандующие в основном благодаря тому, что оказался в числе тридцати бирманцев, отобранных японцами для обучения саботажу против британцев в начале 1940-х. После Второй мировой эти тридцать человек, вовремя поменявшие сторону, и составили верхушку политической и военной элиты независимой Бирмы.

Придя к власти в ходе бескровного военного переворота в 1962 году, Не Вин имел очень смутное представление о том, что именно он собирается делать со страной. Где-то на уровне инстинктов ему хотелось вернуться к спокойному и неспешному порядку традиционной восточной деспотии, надежно отгородиться от всей этой суетливой современности. 

Генерал понимал, что для этого нужно закрыть границы, снизить роль денег, национализировать банки, рудники, пароходства и прочие сколько-нибудь заметные компании, выдавить из страны прибывшие вместе с британцами капиталистические меньшинства – индийцев и китайцев. Но у режима не хватало интеллектуальных ресурсов, чтобы оформить это стремление назад в Средневековье в какую-то цельную идеологию. Поэтому идеологическую часть пришлось заимствовать извне – лучше всего подошли идеи социализма. 

Бирманский пример использования социалистических идей для возрождения архаики, конечно, крайний. Но он недвусмысленно подсказывает, что и в других отстающих странах социалистические революции пользовались популярностью и побеждали из-за стремления совсем не в будущее, а в прошлое. И, несмотря на сверхпрогрессивную риторику, в основе у них была тоска по уютному и простому миру древневосточной деспотии.

Быстро пройдя этап ликвидации капитализма, режим Не Вина оказался слишком ленив и неспешен, чтобы построить на замену привычные институты стран соцлагеря. Новые управленческие структуры создавались очень медленно и только при крайней необходимости. После победы социалистической революции прошло несколько лет, прежде чем новый режим озаботился тем, чтобы создать хоть какое-то подобие Госплана. А первый четырехлетний план вообще появится только через десятилетие. Да, государство национализировало в экономике все, что возможно, включая розничную торговлю, но рис растет, люди с голоду не умирают, зачем торопиться с планами.

Эта лень распространялась на самые многообещающие источники обогащения для режима. Американцы нашли на шельфе газ? Нет страшнее новости для генерала Не Вина. Это же они теперь захотят его добывать, навезут в страну оборудования, специалистов, денег. Нет, лучше заморозим все это газовое безобразие, как-нибудь потом добудем. 

Непритязательному режиму Не Вина было лень заниматься даже самим собой. Почти 30 лет у власти были сплошные военные, хотя бы на себя можно было потратиться. Но нет, бирманская армия так и осталась небольшой и малоэффективной. Восстания коммунистов и этнических меньшинств как тлели по окраинам страны в начале 1960-х, так и продолжили тлеть в конце 1980-х.

У такой бездеятельности режима были и положительные стороны. В Бирме не было типичных для региона массовых репрессий. Конечно, режим Не Вина был диктатурой с жесткой цензурой, подавлением оппозиции и политзаключенными. Например, в середине 1970-х после студенческих протестов этих политзаключенных было примерно полторы тысячи на около 30 млн населения. Много по сегодняшним меркам, но сущий пустяк для Юго-Восточной Азии 1970-х с ее вьетнамской войной, красными кхмерами или кровавым военным переворотом Сухарто в Индонезии. 

Деятели из оппозиции и диаспоры часто пытаются представить Не Вина чуть ли не бирманским Сталиным. Но эти сравнения плохо бьются с фактами. Биографии противников Не Вина хорошо известны. Почти все они если и сидели, то по несколько лет до амнистии и умерли сами, в своих постелях, а не в лагерях и тюрьмах. Практика, мало похожая на то, что мы знаем о сталинизме.

Депеши иностранных дипломатов, цитат из которых в избытке в книге Тейлора, рисуют образ сварливого, но совсем не кровожадного диктатора. Вот всемогущий генерал Не Вин после трудового дня расположился отдохнуть на крыше своей резиденции в Рангуне. Время – 9 часов вечера, столица социалистической Бирмы давно спит. Но вдруг из отеля неподалеку доносится громкая музыка – там веселится местная золотая молодежь и иностранцы из посольств. Потревоженный Не Вин в ярости – он поедет туда и лично разобьет проклятые барабаны. Но вот чтобы репрессировать кого-нибудь из участников вечеринки – это нет, будут жить дальше как жили.

Генерал Не Вин был явно далек от радикализма и идеологий, любил мелкобуржуазный комфорт и по-крестьянски не доверял всему иностранному. Как человек, выросший в колониальной Бирме и воевавший во Вторую мировую, он был уверен, что настоящие хозяева мира – это англосаксы. Не важно, как они теперь называются, Британская империя или Соединенные Штаты, с ними в любом случае не надо ссориться.

Поэтому одно из немногих четко сформулированных положений бирманского пути к социализму состояло в том, что это никоим образом не коммунизм. Национализация, талоны, реквизиция риса, госмонополия на все на свете – это есть, но коммунизма – нет.  

Серьезно разволновавшись после прихода к власти Не Вина, американцы вскоре поняли, что бирманский генерал хоть и говорит что-то невнятное про социализм, на самом деле не хочет иметь дело с СССР, боится махины соседнего Китая и по-колониальному почтительно относится к англосаксам. Поэтому американские дипломаты строчили из Рангуна лицемерные депеши про то, что никакой Не Вин не коммунист, его реформаторские идеи очень даже refreshing, и вообще генерал готов съездить поиграть в гольф в Вашингтон, прикупив там заодно оружия.  

Увязшие на много лет во Вьетнаме, американцы были рады забыть про внутреннее устройство Бирмы и поверить заверениям Не Вина, что он не собирается в соцлагерь. Тем более что тот делал их очень часто и вполне искренне.

Цена многолетнего правления Не Вина оказалась для Бирмы немаленькой. Тейлор подробно сравнивает динамику показателей бирманской экономики с соседями по региону. За те десятилетия, что Не Вин держал страну в полунатуральном хозяйстве, рядом успели вырасти Сингапур и Малайзия, сильно продвинулись вперед Таиланд и Индонезия и даже коммунистические Вьетнам, Лаос и Камбоджа начали перестраиваться на капиталистические рельсы. 

Тем не менее Тейлор старается быть к Не Вину максимально объективным и оценивать его как человека своей эпохи и своего региона, а не равнять на Вацлава Гавела. Разрушенная Второй мировой и последующей гражданской войной Бирма значительно отставала от соседей еще до Не Вина. Да, за время его правления это отставание увеличилось даже в относительных цифрах, а в абсолютных превратилось в настоящую пропасть. В Бирме не было сингапурского процветания, но зато там не было и вьетнамской войны, репрессий Сухарто и красных кхмеров. Хотя, будь Не Вин поидейнее или поактивнее, он мог бы запросто спровоцировать что-нибудь подобное.

К концу 1980-х режим Не Вина совсем одряхлел под грузом экономических противоречий, и новое поколение военных воспользовалось массовыми протестами, чтобы сменить стариков у власти. К сожалению, книг сопоставимого уровня объективности по истории Бирмы после Не Вина пока нет. Тут исследования принято писать в духе «Властелина колец», когда злобные и жадные до власти орки-генералы только и думают о том, как бы им еще помучить безвинных хоббитов из этнических меньшинств, и держат в плену королеву эльфов Аун Сан Су Чжи.

В отличие от Тейлора авторы этих книг не балуют читателя попытками понять цели и мотивы сторон, оценить издержки и риски альтернативных путей развития. Вместо этого предлагается талибановская вера в то, что все проблемы Бирмы – штука абсолютно эфемерная и моментально развеются в лучах либеральной демократии.

Реальные события в Бирме после долгожданного перехода страны к демократии в 2015 году уже показали, что бирманские проблемы с этническими меньшинствами, экономикой или инфраструктурой остались там же, где и были. Но подробные книги о ходе эксперимента пока в пути. 

следующего автора:
  • Максим Саморуков